Население Финляндии и русские гарнизоны в годы Первой мировой войны * Статья

Казаки в Хельсинки.

А.Г. Шкваров.

Население Финляндии и русские гарнизоны в годы Первой мировой войны (1914-1918): проблема взаимоотношений.

Наиболее серьезное исследование истории пребывания русских войск в Финляндии, в том числе и в период Первой мировой войны, принадлежит финскому историку П. Лунтинену¹. Большое количество архивных материалов с комментариями опубликовано другим финским историком — Х. Халеном. В отечественной историографии данная проблема исследована еще недостаточно. Тем не менее в первую очередь следует отметить труды петрозаводских исследователей Е. Ю. Дубровской и И. М. Соломещ². Большое количество неопубликованных материалов хранится в Национальном архиве Финляндии в фондах «Канцелярии генерал-губернатора» и «Русские военные бумаги»³.

Необходимо отметить, что в целом огромное влияние на отношения населения к расквартированным в Финляндии русским гарнизонам и отдельным воинским командам оказал период с 1710 по 1809 г., на который пришлось четыре войны. Трижды русские войска в ходе боевых действий полностью оккупировали территорию шведской провинции, устанавливая соответствующий режим. В народной памяти все это осталось как годы лихолетья, беды, и эти названия даже закрепились в официальной финской историографии.

Периоды оккупации давали о себе знать длительными посттравматическими психологическими синдромами в самых различных формах — от полной депрессии, передававшейся даже в поколениях, до открытой ненависти как к русским, так и к тем, кто сотрудничал с ними, входил в состав временной администрации, а также к женщинам, которые вольно или насильно, но имели связь с русскими солдатами, что превратило их позднее в фактических изгоев общества, проституток и торговок спиртным⁴. Последняя война 1808-1809 гг. отмечена мощнейшим партизанским движением, чего не было в таких масштабах весь предшествующий век, и соответственно, жестокими карательными мерами против партизан, добавив неприязни местных жителей к расквартированным войскам, как к завоевателям.

Все это складывалось в легенды, предания, мифы, передававшиеся из поколения в поколение и формировавшие общее негативное отношение к русским, отголоски которого мы можем встретить до наших дней. Пример этому — недавняя статья в финской газете «Туурун Саномат», опять напоминающая о былых, уже трехсотлетней давности, «зверствах» русских⁵.

С присоединением Финляндии к Российской империи отношение местного населения к расквартированным войскам можно охарактеризовать как спокойное, но настороженное. Особых конфликтов не возникало благодаря высокой дисциплине войск, поддерживаемой, прежде всего, офицерами с их либеральным европейским мышлением, в том числе и на способы ведения войны и отношение к мирному населению, которое они вынесли из войн против Франции в 1799-1807 гг. Подтверждение этому мемуары Ф. Булгарина и Д. Давыдова. Исключением здесь могут быть отдельные бытовые конфликты, связанные в основном с немногочисленным казачеством, присутствовавшим в Финляндии на протяжении всей истории Великого княжества.

Появление собственных финских воинских подразделений, их участие в русско-турецкой войне (1877-1878 гг.) усилило националистические настроения в финском обществе при одновременном проведении политики централизации в империи, которая была воспринята финнами как русификация Финляндии, что вызвало протест и ухудшение отношений с российскими военными. Вторым шагом, обострившим эти отношения, стала ликвидация впоследствии этих национальных формирований и попытка распространить на Великое княжество действие закона о всеобщей воинской повинности в 1901 г.⁶

Произошли волнения, и даже стычки. Западная пресса откликнулась массовыми публикациями о новых «зверствах» русских казаков, которые «верхом въезжали в главный протестантский храм Хельсинки, вынуждая людей выпрыгивать в окна, избивали женщин и детей, и даже убили полицейского»⁷. Описываемые события относились к 1902 г., и можно предположить, что они имели место по всей Финляндии. Однако на территории Великого княжества в тот момент находилось всего две сотни казаков 3-го Самаро-Уфимского Оренбургского казачьего войска полка⁸.

В целом обстановка в Финляндии в годы до и после первой русской революции не идет ни в какое сравнение, допустим, с тем, что происходило в Польше, где помимо двух кровавых мятежей имели место постоянные покушения на офицеров и солдат русской армии⁹. Однако продолжение политики русификации вызвало изменение сопротивления — с пассивного на активное. Появилась партия, схожая по тактике с партией эсеров, — Партия активного сопротивления. Тем не менее массовая террористическая деятельность не осуществлялась, хотя имели место отдельные политические убийства — генерал-губернатора Бобрикова (3 июня 1904 г.) и прокурора сената Ионсона (6 февраля 1905 г.), — совершались единичные нападения на жандармов и солдат¹⁰. Но Финляндия считалась наименее затронутой террором окраиной империи, хоть ее и называли «красным тылом революции»¹¹. Финляндские революционеры, как правого, так и левого толка, предпочитали иной путь борьбы с царским правительством — посредством предоставления другим антиправительственным организациям убежища в Финляндии и поддержки подполья, помощь в организации съездов и конференций. Финские власти и полиция арестовывали филеров охранки, затрудняли выдачу революционеров, помогали им бежать из-под стражи, содействовали в изготовлении, испытании и перевозке бомб и динамита. Через Финляндию осуществлялись поставки оружия в центральную часть России, и жандармские, казачьи патрули были вынуждены постоянно рыскать по шхерам, стараясь этому помешать¹².

После ликвидации национальных финских вооруженных сил вся территория Великого княжества вошла в зону ответственности Петербургского военного округа. Накануне Первой мировой войны в Финляндии размещались части 22-го армейского корпуса, состоявшего из 4 Финляндских стрелковых бригад (16 полков), 20-го Финляндского драгунского полка, 22-й мортирной батареи, 22-го саперного батальона и Оренбургского казачьего дивизиона: 1-я стрелковая бригада расквартировывалась от Турку до Гельсингфорса, 2-я — от Куоволы до Выборга, 3-я — от Лахти до Тавастгуса, 4-я — от Або (адм. — Турку) до Васы¹³. Общая численность корпуса достигала около 40 тыс. человек. 22-й корпус наряду с 18-м армейским корпусом входили в VI армию, на которую возлагалась задача обороны Финляндии и Петербурга от Швеции¹⁴.

Для унтер-офицерского состава частей был выпущен специальный обзорный «Краткий очерк истории Финляндии и нынешнего его устройства», автором которого был ротмистр Ильин¹⁵, где разъяснялись причины недовольства части граждан Великого княжества, в основном шведского происхождения, а также запрещалось причинять какие-либо обиды местному населению.

Между тем в финской прессе не прекращалась череда публикаций о дурном отношении русских солдат к местному населению, обвинений в воровстве, самовольстве, бесчинствах и приставании к женщинам. Возмущение газетчиков вызывало, например, даже то, что отдельные воинские команды передвигаются по городу с песнями¹⁶. В целом претензии не соответствовали действительности, но публикации являлись скорее отражением политики сопротивления высших слоев Финляндии имперскому давлению, что должно было настраивать финское общество против России. Попытки русских военных властей привлечь к ответственности за клевету журналистов и редакторов газет наталкивались на глухое сопротивление финских гражданских судов, ограничивавшихся вынесением виновным чересчур мягких приговоров, оставляя фактически их без наказания, что в свою очередь стимулировало продолжение подобных публикаций. Об остроте конфликта свидетельствуют десятки документов, выделенных канцелярией генерал-губернатора в особое делопроизводство: «Об оскорблении войск». Однако в провинции сохранялось естественное общение, без обоюдной ненависти и серьезных конфликтов.

Великое княжество Финляндское не рассматривалось в целом как предстоящий театр военных действий. Ему отводилась оборонительная функция защиты Петрограда. Немалую роль здесь сыграл прогерманский «нейтралитет» Швеции. По мнению П. Лунтинена, вооруженные силы королевства могли выставить до 480 тысяч солдат, из которых, по данным французской разведки, четвертая часть могла быть задействована против русских войск в Финляндии. Учитывая соотношение оборонительных потерь к наступательным как 1:3, в принципе 22-й армейский корпус обеспечивал сухопутное прикрытие. Силы корпуса были распределены как вдоль побережья, так и в глубине территории, создавая тем самым глубокоэшелонированную оборону.

Вторым, и наиболее серьезным, вопросом обороны столицы империи был морской театр военных действий. С этой целью начиная с 1909 г. Морское ведомство возглавило работу по обустройству крепости Императора Петра Великого, которая подразумевала создание мощных береговых укреплений и батарей в акватории Балтийского моря, прежде всего в Финском и Ботническом заливах. Северное, финское, побережье Финского залива относилось к центральной и флангово-шхерной позициям крепости, архипелаг Аландских островов — к Або-Оландской позиции. На шхерной позиции планировалось разместить от Порккала-Удд до Ханко 7 батарей из 24-152 мм орудий и 8-75 мм. В центральную позицию с финской стороны входил остров Макилото, на котором планировалось размещение 10- и 14-дюймовых орудийных башен, тем самым обеспечивая перекрытие артогнем самой узкой части Финского залива, отделяющего Великое княжество от эстонских берегов, что в совокупности с выставленными минными заграждениями составляло серьезную преграду для предотвращения возможного прорыва германского флота к столице.

Если говорить о степени готовности вышеуказанных позиций к боевым действиям с финской стороны, то лишь по линии Порккала-Удд — Ханко были подготовлены батареи, остальные работы предстояло еще только выполнять.

С началом Первой мировой войны и в связи с катастрофическим положением на основных фронтах, прежде всего в Польше, части 22-го армейского корпуса в августе — сентябре 1914 г. были выведены из Финляндии в действующую армию. Образовавшуюся брешь временно прикрыли ополченческими милицейскими дружинами, из которых постепенно был сформирован 42-й корпус из двух дивизий — 106-й и 107-й, фактически созданных из полков 2-й и 3-й очереди. Возникла довольно сложноподчиненная система войск. 42-му корпусу дополнительно подчинялись две бригады пограничников, гарнизон крепости Выборг, однако сухопутные части Свеаборга, центральной и Або-Оландской позиций относились к морской крепости Петра Великого и находились в подчинении Морского ведомства.

Вместе с пограничниками, гарнизонами крепостей Выборга, Свеаборга, Або-Оландской укрепленной позиции, а также личного состава Балтийского флота, базировавшегося в портах Финляндии, в первую очередь Гельсингфорсе, общая численность войск достигла 125 тыс. человек¹⁷.

Отношения между военными и местным населением в целом оставалось спокойными. Наряду с отдельными высказываниями о том, что «немцы победят и освободят от русского ига», нашлось 544 добровольца, вступивших в русскую армию. Неразбериха и даже паника первых месяцев войны закончилась, население Финляндии получило возможность брать подряды у военного ведомства, сбывать часть продуктов в воинские гарнизоны, производить натуральный обмен¹⁸. Замена воинской повинности на выплаты в казну по закону 1912 г. действовала практически всю войну. Так, в 1914 г. было выплачено 15 млн марок, в 1915 г. — 16 млн марок, в 1916 г. — 17 млн марок. У Финляндии русская армия покупала практически всё. Безработные нашли работу на строительстве крепостных сооружений (около 30 тыс. чел.), железной дороги от Романова-на-Мурмане до Петрограда (около 7 тыс. чел.), финны участвовали в транспортировке военных грузов от норвежской границы до железной дороги и т. д.

В частном порядке обсуждался вопрос возможности воссоздания национальных финских подразделений в количестве одной-двух дивизий, но далее разговоров дело не пошло. Попытки Кабинета министров оказать давление на генерал-губернатора Франц-Альберта Александровича Зейна с целью создания огромной, порядка 200 тысяч, трудовой армии из финнов для форсирования оборонительных работ были отклонены на том основании, что пришлось бы вывести из основных работ, связанных с военными заказами, почти треть трудоспособного мужского населения страны. А рабочих рук действительно не хватало. П. Лунтинен приводит данные об использовании труда 3000 китайцев на возведении оборонительных сооружений в центральной части Финляндии. Кроме того, подобное значительное увеличение финнов среди воинских частей непременно привело бы и к проникновению шпионов, по мнению генерал-губернатора, в чем его поддержало и командование Балтийским флотом.

Еще в 1906 г., тогда капитан первого ранга и начальник Минной дивизии, фон Эссен предлагал выкупить у Финляндии все острова шхерной позиции северного берега и заселить их русскими — «обязательно из побережных или приречных казаков, непременно из старообрядцев или иных сектантов. Народ этот стойкий и не поддается никакому инородческому влиянию. При этом следует оказывать им помощь от казны с обязательством изучить шхеры и проводить военные суда», то есть для лоцманской службы¹⁹.

Война в любом случае была огромным подспорьем и для финской промышленности. В благодарность финские бизнесмены за свой счет оборудовали госпиталь в Хельсинки. Вместе с тем возродились и идеи об освобождении Финляндии от власти России при помощи Германии и собственного участия в войне добровольцев. С этой целью началась агитация и рекрутирование, в основном молодых людей. Через Швецию в Германию было переправлено 1896 финнов. В первой партии (около 200 чел.) были шведоязычные жители Великого княжества. Основная масса добровольцев видела главной целью освобождение Финляндии, однако среди них было достаточное количество и просто искателей приключений, а также желающих таким путем эмигрировать в Америку. В большинстве своем это были холостяки, из студентов и рабочих. В сентябре 1915 г. немецкий император Вильгельм II подписывает указ о начале военной подготовки прибывших в Германию финнов. Однако не всем новобранцам нравилась прусская дисциплина, и за различные нарушения около 200 человек были арестованы. Позднее еще четыре человека дезертировали в Россию. В 1916 г. окончательно был сформирован 27-й королевский егерский батальон в количестве 1200 человек. К лету он был направлен на Восточный фронт.

До 1916 г. даже шеф жандармов в Финляндии полковник Еремин не придавал особого значения слухам об эмиграции финнов в Германию и вступлении там в армию противника. Лишь с получением разведданных из Парижа и Лондона, а также при непосредственном появлении егерского батальона на фронте и четырех перебежчиков, доставивших сведения и даже поименный состав батальона, русское командование обеспокоилось этим. Был ужесточен паспортный контроль на финско-шведской границе, затребовали наличие фотографии в паспорте, отъезжающим, например в эмиграцию, необходимо было предъявить билет до Америки, незаконная эмиграция должна была караться смертной казнью и т. п. Выявленные агитаторы и рекрутеры в количестве 200 человек были арестованы, но следствие велось настолько медленно и вяло, что все они были освобождены Февральской революцией еще до вынесения приговора.

Вместе с тем, повторюсь, даже по донесениям шпионов, население Финляндии было настроено пассивно и миролюбиво по отношению к русским войскам.

Хотя имели место случаи дебошей и вызывающего поведения отдельных военнослужащих, в том числе и офицеров, они происходили зачастую из-за незнания местных обычаев²⁰. Проявление неприязни и упреки со стороны русских военных могли объясняться и тем фактом, что население Великого княжества было освобождено от воинской повинности.

Тем не менее затянувшаяся война неизбежно вела к общему напряжению социально-политической обстановки в России, а в Финляндии к этому добавлялись противоречия националистического характера с социальным подтекстом, в то же время усиливались сепаратистские настроения.

Февральская революция, падение самодержавия были встречены одинаково радостно и солдатами, и матросами, и жителями Финляндии. Однако эйфория первых дней прошла, и стало сразу понятным, что каждый ждал от революции. Финляндия ощущала приближение своей независимости. В этом отношении присутствие русских войск стало вызывать особенное недовольство, тем более что дисциплина среди солдат и матросов стремительно падала²¹. Временное правительство стало осуществлять переброску части войск из Финляндии, 116 с одной стороны — с целью уменьшить революционное брожение, с другой — усилить боевые части, так как обстановка на фронтах была катастрофической.

Летом 1917 г. финляндская демократия выступила за принятие сеймом законопроекта о верховной власти, что означало передачу всей полноты законодательной и исполнительной власти автономному княжеству, за исключением внешнеполитических вопросов. Временное правительство позволить этого не могло, поэтому А. Ф. Керенский отдал приказ о роспуске сейма, и в конфликт оказались втянутыми русские войска²². Матросы и солдаты Гельсингфорса отказались подчиняться Временному правительству, но прибывшие незадолго до этого в Финляндию казачьи части воспрепятствовали проведению сейма²³. Между тем численность войск в Финляндии к концу 1917 г. сократилась почти вдвое от первоначальных 125 тыс. человек.

В начавшейся гражданской войне в Финляндии присутствие частей 42-го корпуса и моряков Балтийского флота, занявших нейтральную позицию, не устраивало обе стороны. Красные рассчитывали на реальную помощь со стороны русских, белые, которыми командовал К. Г. Маннергейм, ставили задачу разоружить русские гарнизоны и переправить в Россию. При этом случались столкновения и обоюдные, как боевые, так и случайные, потери, не носившие массового характера. Гораздо больше русских солдат и матросов было уничтожено среди тех, кто решил участвовать в войне на стороне красных и попал в плен. В свою очередь, как только красные финны поняли, что русские не собираются активно участвовать в предстоящей борьбе, начался ряд выступлений, носивших явно неприязненный к русским характер, захватывались склады с оружием и некоторые укрепленные позиции²⁴.

Вместе с тем психология общества, порожденная жесточайшей гражданской войной и истреблением сограждан, нашла свое проявление в поиске врага с националистической позиции. Этим объясняются расправы с русским мирным населением в Выборге и других городах Финляндии, оставшимся после подписания мирного договора с Германией. Так политические обстоятельства окончательно определили отношение финского населения к русским военнослужащим в условиях уже окончания Первой мировой войны и обретения Финляндией независимости.

Примечания:

¹    Luntinen P. The Imperial Russian Army and Navy in Finland 1808-1918. Hels., 1997.

²    Напр.: Дубровская Е. Ю. Российские военнослужащие и население Финляндии в годы Первой мировой войны (1914-1918). Петрозаводск, 2008.

³    Kansallisarkisto (далее — KA). Kenraalikuvernöörin kanslian asuakirjat; Venäläiset sotilasasiakirjat.

⁴    Vilkuna K. H. J. Viha. Perikato, katkeruus ja kertomus isostavihasta. Hels., 2005. P. 585-587.

⁵    Vahtera R. Tuon uljaan kasakat // Turun Sanomat. 2010. 01.02.

⁶    Последним был расформирован Гвардейский батальон в 1905 г.

⁷    The disorders in Finland. Due to the Recruiting Law — Cossacks invaded Homes of Peaceable Citizens of Helsingfors // The New York Times. 1902. April 26.

⁸    Halen H. Kasakat Suomessa 1712-1924. Hels., 2004. S. 16-17.

⁹    Гейфман А. Революционный террор в России 1894-1917. М., 1997. С. 37-40.

¹⁰    Например, об этом говорится в рапорте коменданта крепости Выборг ген.-лейт. А. К. Петрова начальнику 22-го корпуса от 12 ноября 1911. РГИА. Ф. 1276. Оп. 18. Д. 329. Л. 113 об.

¹¹    Невалайнен П. Изгои. Российские беженцы в Финляндии (1917-1939). СПб., 2003. С. 16.

¹²    Гейфман А. Революционный террор в России 1894-1917. С. 46-47.

¹³    Места дислокации: 1-й Финляндский стрелковый полк — Або, 2-й и 3-й — Гельсингфорс, 4-й — Экенес, 5-й — Св. Михель, 6-й — Фридрихгам, 7-й и 8-й — Выборг, 9-й — Тавастгус, 10-й — Рихимяки, 11-й — Лахти, 12-й — Куо-вола, 13-й — Николайштадт, 14-й — Таммерфорс, 15-й — Тавастгус, 16-й — Або; 20-й драгунский Финляндский полк — Вильманстранд. Артиллерийские дивизионы расквартировывались в Экенесе, Куоволе и Тавастгусе (Марков О. Д. Русская армия 1914-1917 гг. СПб., 2001. Приложения № 2-3).

¹⁴    Вооруженные силы Швеции на тот момент составляли около 120 тыс. человек. — Luntinen P. French information on the Russian War Plans 1880-1914. Hels., 1984. P. 181.

¹⁵    KA. Venäläiset sotilasasiakirjat. Д. 17247. Л. 1-24.

¹⁶    Ibid. Kenraalikuvernöörin kanslian asuakirjat. Hd 105:22. Д. 20. Оскорбление войск.

¹⁷    Ibid. Venäläiset sotilasasiakirjat. Д. 7682. Приказ № 1 по 42-му армейскому корпусу от 10 июля 1915 г.

¹⁸    Дубровская Е. Ю. Указ. Соч. С. 57-67.

¹⁹    РГА ВМФ. Ф. 315. Оп. 1. Д. 1204. Л. 36.

²⁰    KA Kenraalikuvernöörin kanslian asuakirjat. Hd 102. Справка о бывших в Финляндии в 1915 г. происшествиях.

²¹    В своих мемуарах офицер 1-го Кавказского казачьего полка Ф. И. Елисеев, прибывший с Кавказа, отмечает, что поначалу финны приняли их довольно прохладно, но, удостоверившись в том, что дисциплина казачьих частей намного лучше, нежели разагитированных большевиками пехотных полков русской армии, изменили свое отношение к казакам. См.: Елисеев Ф. И. С Корниловским конным. М., 2003. С. 348-390.

²²    Дубровская Е. Ю. Российские военнослужащие и население Финляндии в годы Первой мировой войны (1914-1918). С. 109.

²³    В 1917 г. в Финляндию прибыла Закаспийская казачья бригада (кроме Туркестанского дивизиона), переформированная в 5-ю Кавказскую казачью дивизию — 1-й Таманский генерала Бескровного Кубанского казачьего войска полк, 1-й Кавказский ген.-фельдм. Кн. Потемкина-Таврического Кубанского казачьего войска полк, 4-я Кубанская казачья батарея; 3-й Линейный, 3-й Екатеринодарский и 3-й Кубанский, а также 43-й Донской полки. Все полки Кубанского казачьего войска 3-й очереди. 3-й Кубанский казачий полк из состава 4-й Кавказской казачьей дивизии. 43-й Донской полк полковника Нефедова не входил в состав бригад и дивизий. См.: Керсновский А. А. История русской армии. Т. IV. М., 1994. С. 17-18.

²⁴    РГА ВМФ. Ф. 342. Оп. 1. Д. 18.

Источник: Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы Тринадцатой ежегодной научной конференции (5–7 апреля 2011 г.)