Классика финской поэзии в переводе на русский.
Эйно Лейно — литературный псевдоним Армаса Эйно Леопольда Лёнбума (1878— 1926).
Эйно Лейно в 1903 году.
Признанный глава неоромантического направления, автор многих романов и драм, авторитетнейший критик, Эйно Лейно интересен прежде всего как лирик: его считают не просто первым, но неоспоримо первым во всей истории лирики Финляндии. По словам литературоведа Эйно Карху, «как в использовании фольклорных сюжетов и мотивов, так и в смысле метрики лирика Лейно чрезвычайно индивидуальна. В рамках традиционного стиха в ней всегда различимы только одному ему присущие интонации. Эта мелодическая индивидуальность особенно ярко выражена в балладах из циклов «Песни Троицына дня», справедливо причисляемых к шедеврам финской поэзии». Эту особую интонацию виртуозно передает на русском языке блестящий мастер стиха Владислав Ходасевич. Стихи Эйно Лейно были им переведены для «Сборника финской литературы», изданного в 1917 г. в Петрограде под редакцией В. Брюсова и М. Горького.
Sininen risti
Синий крест
| Katrinainen kaunis neiti kesät karjassa käveli, näki outoja näkyjä; katsoi taivahan sinehen, kuuli kuinka puut puheli. |
Были странные виденья Деве юной Катерине,— Что пасла стада у речки. В небеса она глядела, Слушала деревьев говор, |
| Niin päivänä moniahana pilvet piirtyi torniloiksi, nousi templit terheniset, kirkot kultaiset kajasti ruskossa kesäisen illan, häilyvissä hattaroissa. |
И однажды превратились Перед нею тучи в башни; В зареве зари вечерней, Над густыми облаками Златоглавые воздвиглись И сияющие храмы. |
| Kertoi muillekin näkynsä. Kuuntelivat kummastellen, käskivät käymähän ripillä, tekemähän ristinmerkin; pitivät impyen unena. |
Рассказала Катерина Про своё виденье людям: Сном сочли они виденье, Помолиться ей велели И пойти к причастью в церковь. |
| Näyn kätki neiti nuori. – Niin päivänä moniahana haastoi kuuset kukkulalla: “Ei sakene savu pyhäinen Karjalan sydänsaloilla, ei kilise kirkonkellot, vesi ei vihitty pirsku; vainovalkeat näkyvi, purskuvi veri punainen, sotakirves soittelevi virroilla vihisevillä, mailla kastamattomilla.” |
Но запомнилось виденье Катерине… А однажды На холме шептались ели: «Не клубится дым священный В вековых карельских дебрях, Не звонят в церквах к обедне, Не святят во храмах воду. Дымные горят пожары, Кровь алеющая брызжет, Да звенит топор военный Возле рек, журчащих тихо, В некрещёных, тёмных странах». |
| Sanat kätki neiti nuori. – Rukoili, kävi ripillä, kumarteli aamut, illat juuressa jumalankuvan; ei sammu povessa poltto. |
И запомнила те речи Катерина. Помолилась, Причастилась, пред иконой День и ночь клала поклоны,— Не стихает в сердце пламя. |
| Niin päivänä moniahana tunsi mielensä vetävän, läksi maita vieremähän; kulki, kulki korpitietä, puut piteni, koti eteni, pyhät kasvoi pylvähistöt, kaartui kappelit hämärät, kuului kaunis kuorolaulu, kellot kultaiset kilisi Katrinaisen kulkiessa, hyvän marjan matkatessa. |
И пошла она однажды, Силой чуждою влекома, Странствовать по дальним землям. По лесным брела дорогам: Сосны выше, дом всё дальше, И казалось Катерине, Что столбы святых часовен Возникают в отдаленье, Что звучат молений хоры, Что напевом златогласным Колокол звучит над лесом. |
| Kulki kohti kuulumia, nouti silmänsä näkyjä, meni minne mieli käski; tuli rannalle merosen, veden suuren suistamolle. |
Так, ведомая виденьем, Шла она навстречу звукам, Шла, куда манило сердце,— И пришла на берег моря, К голубым широким водам. |
| Kohosi merestä saari, saaresta sataiset kirkot, katot kulta-kuumottivat; rannalla venonen valmis, tuuli myötäinen merellä. |
На море виднелся остров. Сто церквей на нём стояло, Золотом горели крыши. Челн у берега качался, Дул попутный лёгкий ветер. |
| Nuo munkit monasterissa näkivät neitosen tulevan, viittoivat nenästä niemen: “Ken olet naisten tyttäristä, saavut saarelle pyhälle?” |
Скоро с острова монахи, На песчаном стоя мысе, Увидали Катерину И спросили: «Кто ты, дева, И зачем на остров едешь?» |
| Toi tuuli mereltä tiedon: “Olen Herran heilimöity, saavun saarelle jumalan.” |
И донёс ответ им ветер: «Я — зачавшая от Бога, На Господень еду остров». |
| Pyhät rannalta pakosi, kiinni portit paiskattihin, kahlekoirat päästettihin; mykistyi meressä saari kaupungiksi kuollehien. |
Тотчас с берега монахи Убежали: поскорее Крепко заперли ворота И цепных собак спустили. И затих над морем остров, Стал похож на город мёртвых. |
| Neitonen mereltä nousi, kaikki kaikui saaren kellot; kolkutti portille pyhälle, rautavitjat ratkesivat; tuli luostarin pihalle, koirat kättä nuolemahan; astui Herran huonehesen, kuvat kultaiset kumarsi. |
Дева на берег ступила — Все колокола запели; Вот стучит она в ворота — С грохотом упали цепи; Вот на двор она приходит — Злые псы ей лижут руки; В Божий дом она вступила — Преклоняются иконы. |
| Hämmästyi pyhäiset miehet: “Mittyinen tämä on neito, koirat ei hänehen koske, kaikki kaikuu saaren kellot!” |
Удивляются монахи: «Кто же дева эта, если Злые псы пред ней смирились И запели колокольни?» |
| Tutki Pää-pyhä tytöltä: “Mistä tiesit tänne tulla?” |
Говорит ей сам игумен: «Как нашла ты к нам дорогу?» |
| “Tuosta tunsin tänne tulla: päivä pilkat puihin veisti, kuuhut rastia rakensi.” |
— Солнце метило деревья, Белый месяц ставил вехи: Вот как я нашла дорогу. |
| Pää-pyhä enemmän tutki: “Lienetkö lihoa syönyt?” |
Стал расспрашивать игумен: «А вкушала ли ты мяса?» |
| “Muistin Kiesuksen kipua, kuuntelin puhetta puiden, siitä virkosi väkeni.” |
— О страстях Христовых мысля, Я дерев внимала говор, Тем мои крепились силы. |
| Kyllin Pää-pyhä kyseli: “Liet kenen majoissa maannut?” |
И ещё спросил игумен: «Отдыхала ли ты, дева, У кого-нибудь под кровом?» |
| “Itkin kastamattomia, katsoin taivahan sinehen, silloin sieluni lepäsi.” |
— Слёзы я лила о душах Некрещёных да смотрела В небо: это был мой отдых. |
| Kohotti Pää-pyhä kätensä: “Mene Herran heilimöity, kanna kaunis päivän kukka, siemen siunattu sirota!” |
И воздел игумен руку: «О, зачавшая от Бога! Прочь ступай, оставь наш остров. Да родится цвет прекрасный, Да падёт благое семя». |
| Käännytettihin takaisin, annettikin turvaksensa maallikko monasterista; läksit tietä tuntemahan perille pimitetyille. |
Отвезли её на берег, Провожатого ей дали Из мирян; в густые дебри Побрела с ним Катерина. |
| Salot sakeni, kosket kiihtyi, virrat vuoltui, maat yleni, jylhistyivät jyrkät vaarat, kolkostuivat korpilaaksot, kontiot kovin möräsi; |
Лес всё гуще, реки шибче; Водопады льются с громом; Всё мрачней и выше горы, Всё прохладнее овраги, А в лесу рычат медведи. |
| tulivat niemyen nenähän, missä läikkyi tyynet järvet. |
Вот пришли они к озёрам. |
| Turva turmaksi rupesi, käsin kauloi kassapäätä, pyyteli pyhäistä neittä; neitsyt huuti huikeasti: |
Воспылал к ней страстью спутник, Обнимать он стал девицу, Соблазняя льстивой речью. И воскликнула девица: |
| “Herra, suuret on suruni, suuremmat sinun tekosi, älä muistele minua, muista kastamattomia!” |
— Господи, меня Ты слышишь! Велико моё несчастье, Но Твои заботы больше. Обо мне Ты не заботься, Помни тёмных, некрещёных! |
| Kuuli Herra heljän huudon, antoi merkin, muutti immen siniseksi ristinpuuksi korpehen kohisevahan, veden kahden kaltahalle, miehen syyllisen syleillä, katuvaisen kaulaella. |
Услыхал Господь тот возглас, Отдал знак, обратил Он имень В синий крест, стоящий тихо Средь бушующего бора, Между двух озёр глубоких,— Да обнимет крест тот грешник, Да обнимет покаянно. |
| Aika vieri, vuodet vaihtui, muuttui maailman menokin. |
Время шло, сменялись годы, Изменился мир Господень. |
| Jo sakeni savu pyhäinen, jo kilisi kirkonkellot, pirskui jo vesi vihitty perillä pimitetyillä, Karjalan sydänsaloilla. |
Заклубился дым священный, Колокольни зазвонили, Полилась вода святая В вековых карельских дебрях. |
| Toki kauan kertoi kansa synnystä sinisen ristin kalmistossa kaikuvassa, korvessa kohisevassa veden kahden kaltahalla. |
Долго сказывали люди, Будто синий крест явился На пустынном, диком месте, Средь густых лесов шумящих, Между двух озёр глубоких. |
| Kaikui kauemmas sitäkin muisto miehestä pyhästä, joka kappelin rakenti juurelle jumalan merkin, kastoi kansaa ja opetti. |
Но хранилась память дольше О святом и мудром муже, Что часовню там построил И крестил народ водою, Поучая вере Божьей. |
|
Kauimmaiseksi kajasti Kun vaelti matkamiesi. |
Но запомнили навеки Люди крест, что над проливом У моста стоял когда-то, У часовни деревенской,— Синий крест воспоминали, Внемля колокол вечерний, Глядя, как покойны воды, Как вдали проходит путник. |
1903
Перевод с финского Владислава Ходасевича.
Свежие комментарии