Кристина Иванникова
Журнал Film Sense, № 3, 2011
Кислород живет в каждом кадре для того, чтобы им дышал весь фильм. Этот кислород улавливается бессознательно: либо он есть, либо — нет. Наполнение может быть разным, однако, суть кинокислорода в том, чтобы помогать зрителю входить вместе с фильмом в такт, в движение, в ритм.
I. Чувственный кислород
Финское кино во все времена наполнялось чувственным кислородом. Фильм, одновременно наполненный и пылкой страстью, и холодной ненавистью, и теплой нежностью, — это финский фильм. Возможно, что сами финны не рассматривают свое кино в данном ключе, они просто делают его таким еще с двадцатых годов и продолжают из раза в раз бессознательно следовать этой традиции.
Надо понимать, что у них своя, индивидуальная чувственность: она сопоставима с голыми высоковольтными проводами, поэтому финское кино требует к себе особого внимания. Говорить о нем, все равно, что подбирать коды к секретному сейфу, внутри которого помещена инструкция под названием «как делать самое чувственное кино на свете». Не сказочное, не эротическое, ни тем более искреннее. Чувственность — это сладкий обман, при виде которого сердце зрителя неумолимо тает.
II. Алгоритмы чувственности
Режиссеры, актеры, сценаристы уходят и приходят, вместе с ними появляются новые герои, истории и конфликты. Неизменным остается сладострастно-всевидящий кинематографический дух. Поначалу примитивное и наивное, финское кино черпало силы исключительно из внешней среды. Замкнутость, неприступность и отрицание таких модных в те времена жанров мирового кино, как вестерн, гангстерский фильм и триллер позволило развивать и взращивать собственный стиль на своей, финской почве. Почва была, с одной стороны, плодотворная, с другой — скудная и однородная.
Вплоть до 1966 года финны не торопились с расширением жанровых и стилистических границ. «Девственная душа», — так говорят про родное кино самые видные местные критики, Петер фон Бах и Сакари Тойвиайнен. Прямо в точку!
По «незапятнанным» экранам того времени шествовали лишь фарс и мелодрама. За все эти годы финны отработали и отшлифовали систему съемок сельских драм и редких неубедительных комедий. Сельские сюжеты занимали основное место в кинопроизводстве. Они разворачивались на фоне чистой природы, чуждой суеты, где человек всецело поглощен любовью. В финской традиции это чувство всегда фатально и несет с собой страдания, боль и насмешки окружающих. Для достижения гармонии героям нужно пройти непростой путь: от захлестывающих эмоций к четкому ощущению своей миссии. «Ты будешь счастлив только тогда, когда полюбишь женщину, которая не будет вызывать у тебя желания», — так говорит в 1938 году мать Олави из фильма-экранизации одноименной финской притчи Песнь об огненно-красном цветке.
Самые яркие звезды тех периодов — Валентин Ваала, Нурки Тапиоваара, Теуво Пуро, Микко Нисканен, Матти Кассила, Тейво Тулио — неувядающие кинематографисты, которые прожили длинную творческую жизнь, успев оставить после себя множество фильмов (в немом и звуковом периодах!), ставших классикой. Они размеренно и неторопливо расширяли границы кинематографических возможностей. Ближе к 50-м годам главный герой ищет свое будущее в городе, но чаще всего, разочаровываясь, возвращается в деревню, где царит благодать. Чистота помыслов, душевный покой, уютный дом, зеленая трава или хрустящий снег — залог счастья, надежной любви и доброго финала. Вскоре мода на такие фильмы пройдет. Новой волной старые ценности, а вместе с ними и герои, смоются в архивную бездну. Настанут 60-ые, а значит, совершенно другое кино. Именно тогда Финляндия познает американизацию, которая, в свою очередь, спровоцирует наплыв туристов, постройку заводов и фабрик и переселение сельских жителей в города.
Вместе с этими глобальными переменами в жизни Финляндии появляются высказывания на тему молодежной активности и сексуальной революции. Так в стране появятся первые эротические фильмы. Много шума наделали страстные Голубая неделя Матти Касиллы и Под твоей кожей Микко Нисканена. Беззащитная картина Нисканена о беззаботном времяпрепровождении молодых парочек стилистически родственна французской «новой волне». Бунтарский дух героев в сочетании с «камерой-пером», парящей, скользящей, временами абстрагирующейся, позволил финскому кино зажить своей, новой жизнью. Жизнь началась непростая, но яркая.
Кроме эротического кино, на экранах появляются социальные картины, снятые небольшими кинокомпаниями. Ристо Ярва первый раз в кино показывает героя из СМИ. Перед нами самый настоящий журналист, творец и сплетник одновременно. Сгустки горечи и противоречий буквально грызут этого человека изнутри. Его мысли — хаос, его нервы — сталь. А финской душе, даже такой занятой и суетной, нужна свобода. Именно об этом нашептывает режиссер, когда подкладывает под колеса журналистского автомобиля лопоухого зайчика. Пожалев несчастного перепуганного зверька, герой подбирает его и вместе с ним отправляется в увлекательное пешее путешествие по Финляндии, решив покончить со всем, что до того дня растлевало его жизнь.
Финское кино все увереннее расправляет крылья. В 80-ые годы внимание кинематографистов сосредотачивается на теме “потерянного поколения”. Режиссеры вновь поднимают наболевшую тему американизации, ворвавшейся в спокойную, размеренную жизнь и изменившую привычный образ жизни. И пока Финляндия привлекала гостей-иностранцев, печатала рекламные буклеты, проводила экскурсии на промышленных заводах, ее молодые жители — подростковое поколение — потерялись в новых веяниях панк-движения, рок-н-ролла, в подпольных сквотах и «сообществах живой музыки». Недаром в фильмах 80-90-х отдаленно или напрямую звучит одна и та же агрессивная песня «Смута на улицах Хельсинки», самая любимая композиция финских подростков. Отторгнутые и непонятые обществом, они закрываются в себе, убегая от незаинтересованных родителей, глупых учителей, окружающих подонков. Но бежать оказывается некуда.
Герои в фильме Вот и мы, жизнь! режиссера Тапио Суоминена — это трудные подростки, объединенные в спецкласс. Режиссер создает образ дерзких и самоуверенных в общей компании ребят, которые совершенно беспомощны в ситуации, когда необходимо отстоять свою позицию в одиночестве. Вот и мы, жизнь! принадлежит к направлению «архиреализма» в финском кино, где особый акцент ставится на аскетичном и грубом языке видеоряда. Только появившись на экранах, фильм поразил зрителей своей реалистичностью. Уже первый эпизод родов женщины снят «без купюр», показано все: болезненные потуги, хирургическое вмешательство, помощь акушеров, пуповина, младенец в крови своей матери. Документальные кадры, поставленные в начало фильма, демонстрируют нам легкие роды. Но грубый язык архиреализма, взятый за основу всего фильма,не дает нам усомниться в том, что роды нового поколения, о котором идет речь, для старой Финляндии были трудны.
Здесь впервые сыграла свою маргинальную роль Кати Оутинен и впервые в некоторых эпизодах «проскакивавает» нота скупой сатиры, которую Аки Каурисмяки возведет до высшего ранга.
III. Герой сухой, а зритель мокрый
Бесчувственность — это коронное состояние финских героев. Кинематографисты нарочито дарят им скупые лица, имеющие одно выражение на все случаи жизни, и отчаянный характер с единственной четкой целью. Однако так ли эти герои по-настоящему бесчувственны? Бесчувственность, продуманная до мелочей, создает атмосферу самой настоящей чувственности! Эта незамысловатая формула открыла дорогу настоящим киношедеврам.
Не стоит думать, что такое кино началось только с братьев Каурисмяки. Их первый фильм Лжец и последующие, которые они делают порознь — есть густой концентрат того, что было заложено, но не доведено до абсурда.
Бесчувственность «в лоб» — прием нехитрый и, кстати сказать, примитивный.
Он работает безотказно и всегда производит неоднозначное впечатление. Возникает недопонимание — то ли это юмор, то ли ирония, а может, финское безумие?
IV Фатальность — не порок
Да, фатализм, пожалуй, еще одна отличительная примета этого неуравновешенного кинематографа. Если в ранних периодах подобная «зараза» вселялась в героя вместе с несчастной любовью, то в новом поколении 90-ых герой сам по себе отчаян, беспомощен, опустошен, при этом молчалив и угрюм. Аки Каурисмяки подает эту действительность иронично — саркастично, как бы подшучивая над собой и над всеми финнами сразу. Именно за это младшего Каурисмяки знает и любит весь мир.
В свою очередь, Мика Каурисмяки — его старший брат — в своих фильмах, наоборот, обнажает всю грязь и подноготную такого состояния.
Зомби и поезд-призрак, 1991 год. Действие фильма происходит в зимнее время, когда герой-музыкант по кличке Зомби стоит на распутье, — его охватывает алкогольная зависимость, депрессия, ощущение безысходности. Однако, временами в сгустках грязи, дыма и ужаса виден просвет: ему предлагают работу музыканта, в него влюбляется девушка, наступает весна. Но герою слишком тяжело отказаться от пьянства и депрессии, погрузивших его в бездну болезни. Зомби становится окончательным зомби, когда видит перед собой плывущую по улицам девушку в белых одеждах. Метафорично обыгранная белая горячка уводит героя из ниоткуда в еще большее никуда.
«Косточкой» современного финского кинематографа по-прежнему остается фатальность, депрессия — чистая как снег и длинная как ночь. Можно сломать зуб, прожевывая кадры, если не воспринять их всерьез. Ведь эти кадры буквально кричат о наболевших проблемах и хотят, чтобы их услышали.
Вот она, чувственность по-фински. Точнее, по-фински и по-мужски.
V. Мужское и женское
Финское кино — мужских рук дело. Вплоть до 90-х годов в режиссерском кресле восседал финн и за редким исключением — финнка. Женский талант в этой стране начал широко проявляться, может быть, позднее, чем во многих других странах Европы, однако, с тех самых пор родилось иное кино, цитирующее повседневность под другим углом, более мягким и гибким.
Мужчины-кинематографисты чаще всего выставляют на первый план судьбу мужчины или группы мужчин. Например, Тапио Суоминен (Вот и мы, жизнь!) демонстрирует неспокойную обстановку в стране через группу подростков из неблагополучных семей;
Алекси Мякеля (Плохие парни, Братки, Репери) проверяет своих сплоченных героев на стойкость, на мужественность, на храбрость; Юкка-Пекка Силли (Молодые боги) ставит эксперимент над горячими юношами из мужского клуба, где каждую неделю один из них хвастается своим любовным похождением; Алекси Салменперя (Мужская работа, Плохая семья) и его мужчины провоцируют разлад в семье, желая изменить свою жизненную стратегию.
В дополнение можно сказать и об Аки Каурисмяки (Союз Каламари, Ленинрадские ковбои едут в Америку, Ленинградские ковбои встречают Моисея), который придумывает своим «бандам» настоящие, нелегкие испытания и приключения, опасные для жизни.
Женское же кино по-настоящему эмоциональное, яркое и откровенное…
Кайса Растимо, Аула Мантила, Эйя-Лииса Ахтила, Тару Мякели, Пирье Хонкасало — эти отважные ки-нематографистки по-разному создали в своих фильмах неповторимый женский мир, в котором уживаются нежность и грубость, сила и слабость, надежность и безрассудство.
Фильмы этой плеяды разрезают женские судьбы, стараются обнажить логику поведения, уловить их рецепт счастья. Например, в картине Пирье Хонкасало Огнеглотательница (1998г.) сестры Владимир и Ильич ворошат прошлое своей матери, что когда-то отказалась от них. Они видят ее распутный образ жизни, они смеются над ней и сопереживают одновременно. Только этими способами ей уже не поможешь.
Обманутая женщина с холодным сердцем не может любить своих детей. Тару Мякели в Сестричках (1999 г.) открывает зрителям образ юной девушки-жертвы. Героиня добровольно вызывается медсестрой в госпиталь после того, как ее муж погиб на войне.
Режиссеров-женщин можно пересчитать по пальцам. Пока их не так много, но они есть. И их фильмы — залог будущего в развитие кинематографа. На женской волне внесены новые образы и герои, новая, неведомая стилистика, в конце концов.
Теперь финское кино расправило свои крылья и пытается ровно лететь. Но мы-то знаем, что идеальных полетов не бывает…а что бывает? Правильно. Все бывает.
Об особенностях финского кино можно говорить долго и безостановочно.
Но есть ли фильм, характеризующий кинематограф в целом? Наверное, есть, но пусть каждый зритель выберет свой. Это может быть первый просмотр Человека без прошлого или фильма-ужаса Сауна или случайно увиденной классики, допустим, «Неизвестного солдата». А впрочем, неважно! И если вам не с чего начать, то в помощь – этот коротенький список всего из десяти, на мой взгляд, важных фильмов
***
Десятка чувственных фильмов*
1. Вечная мерзлота (2005, Аку Лоухимиес)
2. Огнеглотательница (1998, Пирье Хонкасало)
— Проклятие ведьмака 1927г. Теуво Пуро
— Песнь об огненно-красном цветке 1938г. Тейво Тулио
— Неизвестный солдат 1955г. Эдвин Лайне
— Приключение учительницы 1960г Аарне Таркас
— Эротическая 1972 г Тейво Тулио
— Год Зайца 1977г Ристо Ярва
— Вот и мы, жизнь! 1980г Тапио Суоминен
— Никчемные 1982г Аки и Мика Каурисмяки
— Огнеглотательница 1998г Пирье Хонкасало
— Лиекса! 2003г Марку Пеленен
* Список сформирован с учетом возможности просмотра фильмов в интернете.
Ниже будут приведены в пример незабываемые сцены, где чувственность буквально льется через край (таких сцен в финском кино предостаточно, как в современном, так и в классическом).
У продавца пылесосов из фильма Вечная мерзлота (2005г. Аку Лоухимиес) неважно идут дела: он изо дня в день тщетно пытается продать хоть один пылесос, стойко переносит отказы и грубости и до последнего скрывает от самого себя простое слово «неудачник». Герой выпивает бокал за бокалом; медленно, но верно обстановка накаляется. Теперь события разворачиваются стремительно быстро. Продавец пылесосов после отказа проститутки от интимного общения и брошенной в него фразы: «Иди, трахай свой пылесос!» — с равнодушным ничего не выражающим лицом, убивает своим пылесосом и проститутку, и того, кто оказался в ее объятиях вместо него.
Ленинградские ковбои едут в Америку (1989г. Аки Каурисмяки) — фильм-комикс про голод несчастных, но стойких музыкантов. Спустя долгое время после начала нескончаемо неудачных гастролей, музыканты жалуются на голод. За весь период продюсер так и не удосужился их покормить. В ответ на жалобу тот идет в магазин и покупает вязанку репчатого лука. Стойкие музыканты, сидя на асфальте, с такими же каменными лицами, как обычно, надкусывают еду.
Мужская работа ( 2007 г. Алексии Салменперя). Главный герой решает испытать на себе все тяготы древнейшей профессии. Услуги оплачиваются хорошо, но временами попадаются толстые, неуклюжие, старые и даже малолетние женщины. Вот герой сидит с маленькой, толстой девочкой в горячей ванне. Она с равнодушным лицом натирает ему спину розовой щеткой. Вдруг она бьет этой же щеткой ему по голове и вытягивает свои губы трубочкой, требуя поцелуй. Наш герой, словно безотказный финский джентльмен, ничего не говоря и не думая, просто выполняет свою работу.
Эротическая (1972г. Тейво Тулио) девушка Лайла и ее черствый отец по имени Аслак живут в Лапландии. У них есть много оленей, много денег и много силы. Сила и деньги берутся от оленей совершенно безжалостным способом. Периодически Аслак кастрирует своих любимцев, разрезая половые органы и впиваясь губами, а затем выплевывая кровавые яички оленей изо рта. Так он набирается мужской силы. Этот эпизод — один из самых важных в фильме, потому что совсем скоро этот же ритуал Аслак проделает с немцем, что опорочил честь его дочери.
Свежие комментарии